Неточные совпадения
И вот напечатают
в газетах, что скончался, к прискорбию подчиненных и всего человечества, почтенный гражданин, редкий отец, примерный супруг, и много
напишут всякой всячины; прибавят, пожалуй, что был сопровождаем плачем вдов и сирот; а ведь если разобрать хорошенько дело, так на поверку у тебя всего только и было, что густые брови».
— Моя статья?
В «Периодической речи»? — с удивлением спросил Раскольников, — я действительно
написал полгода назад, когда из университета вышел, по поводу одной книги одну статью, но я снес ее тогда
в газету «Еженедельная речь», а не
в «Периодическую».
Иван Дронов
написал Самгину письмо с просьбой найти ему работу
в московских
газетах, Самгин затеял переписку с ним, и Дронов тоже обогащал его фактами...
А вообще Самгин незаметно для себя стал воспринимать факты политической жизни очень странно: ему казалось, что все, о чем тревожно
пишут газеты, совершалось уже
в прошлом. Он не пытался объяснить себе, почему это так? Марина поколебала это его настроение. Как-то, после делового разговора, она сказала...
— Да. Живет у Володьки. Он
в газетах пишет, — можешь представить!
«Устроился и — конфузится, — ответил Самгин этой тишине, впервые находя
в себе благожелательное чувство к брату. — Но — как запуган идеями русский интеллигент», — мысленно усмехнулся он. Думать о брате нечего было, все — ясно!
В газете сердито
писали о войне, Порт-Артуре, о расстройстве транспорта, на шести столбцах фельетона кто-то восхищался стихами Бальмонта, цитировалось его стихотворение «Человечки...
— Мы проиграли
в Польше потому, что нас предают евреи. Об этом еще не
пишут газеты, но об этом уже говорят.
— Это — меньше того, что
пишут в наших буржуазных
газетах, не говоря о «Юманите». Незнакомые люди, это стесняет вас?
— Вообще живем
в кабале у чиновников, верно
в газетах пишут, — довольно громко сказал банщик Домогайлов и начал рассказывать о том, как его оштрафовали...
В самом деле, пора было ехать домой. Мать
писала письма, необычно для нее длинные, осторожно похвалила деловитость и энергию Спивак, сообщала, что Варавка очень занят организацией
газеты. И
в конце письма еще раз пожаловалась...
В длинном этом сарае их было человек десять, двое сосредоточенно играли
в шахматы у окна, один
писал письмо и, улыбаясь, поглядывал
в потолок, еще двое
в углу просматривали иллюстрированные журналы и
газеты, за столом пил кофе толстый старик с орденами на шее и на груди, около него сидели остальные, и один из них, черноусенький, с кошечьим лицом, что-то вполголоса рассказывал, заставляя старика усмехаться.
— Ну, что у вас там,
в центре? По
газетам не поймешь: не то — все еще революция, не то — уже реакция? Я, конечно, не о том, что говорят и
пишут, а — что думают? От того, что
пишут, только глупеешь. Одни командуют: раздувай огонь, другие — гаси его! А третьи предлагают гасить огонь соломой…
—
В газетах пишу, — ответил Самгин.
Она мечтала, как «прикажет ему прочесть книги», которые оставил Штольц, потом читать каждый день
газеты и рассказывать ей новости,
писать в деревню письма, дописывать план устройства имения, приготовиться ехать за границу, — словом, он не задремлет у нее; она укажет ему цель, заставит полюбить опять все, что он разлюбил, и Штольц не узнает его, воротясь.
— Да, довольно. Две статьи
в газету каждую неделю, потом разборы беллетристов
пишу, да вот
написал рассказ…
— Вот позвольте к слову спросить, — живо возразил гость, — вы изволили сказать «восточный вопрос», и
в газетах поминутно
пишут восточный вопрос: какой это восточный вопрос?
И потому сделаю прямое и простое разъяснение, жертвуя так называемою художественностью, и сделаю так, как бы и не я
писал, без участия моего сердца, а вроде как бы entrefilet [Заметка (франц.).]
в газетах.
«Я, говорит, ваше объявление
в газете прочел, вы, говорит, не так, сударыня, его
написали, так что даже повредить себе тем самым можете».
Но когда прошло известное время, и он ничего не устроил, ничего не показал, и когда, по закону борьбы за существование, точно такие же, как и он, научившиеся
писать и понимать бумаги, представительные и беспринципные чиновники вытеснили его, и он должен был выйти
в отставку, то всем стало ясно, что он был не только не особенно умный и не глубокомысленный человек, но очень ограниченный и мало образованный, хотя и очень самоуверенный человек, который едва-едва поднимался
в своих взглядах до уровня передовых статей самых пошлых консервативных
газет.
Меня это с ума сводит, а главное, эта огласка: во всех
газетах в Петербурге и
в Москве миллион раз
писали.
В одной
газете даже сказано было, что он от страху после преступления брата посхимился и затворился;
в другой это опровергали и
писали, напротив, что он вместе со старцем своим Зосимой взломали монастырский ящик и «утекли из монастыря».
Разговор делается общим. Отец рассказывает, что
в газетах пишут о какой-то необычной комете, которую ожидают
в предстоящем лете; дядя сообщает, что во французского короля опять стреляли.
В течение целого дня они почти никогда не видались; отец сидел безвыходно
в своем кабинете и перечитывал старые
газеты; мать
в своей спальне
писала деловые письма, считала деньги, совещалась с должностными людьми и т. д.
И потом вдруг
написал против меня отвратительную по тону статью
в очень враждебной мне
газете.
Почти полвека стояла зрячая Фемида, а может быть, и до сего времени уцелела как памятник старины
в том же виде. Никто не обращал внимания на нее, а когда один газетный репортер
написал об этом заметку
в либеральную
газету «Русские ведомости», то она напечатана не была.
Как это выступление, так и ряд последующих протестов, выражавшихся
в неорганизованных вспышках, оставались
в стенах университета. Их подавляли арестами и высылками, о которых большинство москвичей и не знало, так как
в газетах было строго запрещено
писать об этом.
Был август 1883 года, когда я вернулся после пятимесячного отсутствия
в Москву и отдался литературной работе:
писал стихи и мелочи
в «Будильнике», «Развлечении», «Осколках», статьи по различным вопросам, давал отчеты о скачках и бегах
в московские
газеты.
А второе: покорнейшая к вам просьба об этом ни слова
в газете не
писать.
— Обещались, Владимир Алексеевич, а вот
в газете-то что
написали? Хорошо, что никто внимания не обратил, прошло пока… А ведь как ясно — Феньку все знают за полковницу, а барона по имени-отчеству целиком назвали, только фамилию другую поставили, его ведь вся полиция знает, он даже прописанный. Главное вот барон…
Студент поблагодарил меня, сказал, что он
напишет в своей
газете, сделает доклад
в клубе, что у них все интересуются Москвой, потому что она — первый город
в мире.
«Выписал я, знаете,
газету Трубникова…» или «Об этом надо бы
написать Трубникову…» — говорили друг другу обыватели, и «Биржевые ведомости» замелькали
в городе, вытесняя традиционный «Сын отечества», и успешно соперничали с «Голосом».
— Да очень уж смешно
в газете пишут.
— Нет, как он всех обошел… И даже не скрывается, что
в газеты пишет. Другой бы посовестился, а он только смеется. Настоящий змей… А тятенька Харитон Артемьич за него же и на всю улицу кричит: «Катай их, подлецов,
в хвост и гриву!» Тятенька весьма озлоблены. Даже как будто иногда из разума выступают. Всех ругательски ругают.
Замараев был встревожен и, не встретив сочувствия у Галактиона, даже обиделся. Помилуйте, что же это такое? Этак всякий будет
писать. Один
напишет, а прочитают-то все. Вон купцы
в гостином дворе вслух
газеты читают. Соберутся кучей и галдят, как черти над кашей.
Богоискание отразилось
в современной литературе, о богоискании
пишут газеты и журналы, о богоискании громко говорят
в обществах и собраниях.
«Где недавно кипела жизнь, давая пищу инородцам-аинцам и солидные барыши промышленникам, —
писал в 1880 г. Л. Дейтер, [«Морская
газета», 1880 г., № 3.] — там теперь почти пустыня».
Г. Л. Дейтер
писал в «Морской
газете» (1880 г., № 6), что будто бы некогда на Амуре составилась компания рыбного промысла (из капиталистов), затеяли дело на широких основаниях и сами себя угощали икрою, фунт которой им самим обходился, как говорят, от 200 до 300 рублей серебром.]
— Там очень не любят, когда женщины ходят смотреть, даже
в газетах потом
пишут об этих женщинах.
В фельетоне одной из
газет известный уже нам мусье Жюль сообщал своим читателям «горестную новость»: прелестная, очаровательная москвитянка, —
писал он, — одна из цариц моды, украшение парижских салонов, Madame de Lavretzki скончалась почти внезапно, — и весть эта, к сожалению, слишком верная, только что дошла до него, г-на Жюля.
Ты напрасно говоришь, что я 25 лет ничего об тебе не слыхал. Наш директор
писал мне о всех лицейских. Он постоянно говорил, что особенного происходило
в нашем первом выпуске, — об иных я и
в газетах читал. Не знаю, лучше ли тебе
в Балтийском море, но очень рад, что ты с моими. Вообще не очень хорошо понимаю, что у вас там делается, и это естественно.
В России меньше всего знают, что
в ней происходит. До сих пор еще не убеждаются, что гласность есть ручательство для общества,
в каком бы составе оно ни было.
Скажи Павлу Сергеевичу, что я сегодня не могу ответить на его письмо с Степаном Яковлевичем. Впрочем, я к нему
писал в прошедшую субботу с Погодаевым — мое письмо было как бы ответом на то, которое теперь получил от него. С Погодаевым я послал для Натальи Дмитриевны облатки,
в переплете «Наль и Дамаянти» и
газеты Петру Николаевичу от Матвея.
— А то ничего; у нас по Москве
в барышнях этого фальшу много бывает; у нас и
в газетах как-то
писали, что даже младенца… — начинал поваренок, но Абрамовна его сейчас сдерживала...
— Помилуйте! что вы! да я на том стою!
В"нашей уважаемой
газете"я только об этом и
пишу!
С самодовольством вычитывал генерал из
газет загадочные, но захватывающие дух известия, и торжествующе улыбался при мысли, что все это он предвидел и предрекал еще
в то время, когда
писал свой проект"но ежели".
— Да, это правда! О таком подарке
в газетах писали, это было
в Москве…
Характер
газеты, несмотря на оговорки, настолько определился, что и сотрудники могут
писать только
в известном тоне.
— Что там
в газете пишут? — сказал Калинович, берясь за голову, как бы не слыхавший ничего, что вокруг него говорилось.
Она часто про тебя говорит: Вот Михайлов! говорит она, так это душка человек — я готова расцеловать его, когда увижу — он сражается на бастионах и непременно получит Георгиевский крест, и про него
в газетах напишут и т. д. и т. д., так что я решительно начинаю ревновать к тебе».
—
В другом месте он
пишет: «До нас
газеты доходят ужасно поздно, а хотя изустных новостей и много, не всем можно верить.
Княгиня Вера Николаевна никогда не читала
газет, потому что, во-первых, они ей пачкали руки, а во-вторых, она никогда не могла разобраться
в том языке, которым нынче
пишут.